Перейти к основному содержанию
урф-адетлеримизни унутмайыкъ
Аннотация
Статью открывает характеристика собирательской деятельности крымских фольклористов (В. Х. Кондараки, Н.Маркса, М. Кустовой). В их изданиях, во-первых,  нет чёткого разделения легенды и сказки,  во-вторых, они даются  на русском языке, поэтому не представляется возможным  вести речь об исходных текстах, поскольку при переводе фольклорные тексты неизбежно трансформировались.   Следует считать  важнейшими  и базовыми источниками  крымскотатарского сказковедения работы академика В. Радлова и его последователей – крымскотатарских фольклористов, сотрудников НИИ языка и литературы им. А.С.Пушкина и Алупкинского музея: У. Ипчи, К. Джаманаклы, А. Усеина, З. Келямова.  Сказки записывались  учёными с сохранением живой  разговорной манеры рассказывания, что даёт возможность изучать их стилистические особенности. Именно в этих сборниках отчётливо проявляются специфические особенности структуры крымскотатарских сказок, способы  сцепления основных и сопутствующих мотивов, разные формы функционирования действующих лиц.
В статье так же идёт речь о наиболее значимых для становления крымскотатарского сказковедения  вступительных статьях к  сборникам: Qrьm tatar masallarь ve legendalarь. Fol`klorcьjьntьqь №1 / Tekstlarini basmaka hazьrlaqan Z. Ke’lamov. Qrъm ASSR devlet nesrijatъ. Simferopol (1937) и «Масаллар». 1 том./  Тертип эткенлер: К. Джаманакълы ве А. Усеин. Кърым девлет нешрияты. Симферополь.(1941).Концептуальная часть  вступительной статьи С. Д. Коцюбинского представляет собой критику теории «странствующих сюжетов» с точки зрения марксизма-ленинизма. Автор убедительно писал  и об отражении исламских настроений в народных сказках. Для современной фольклористики имеет особое значение выделение С.Д.Коцюбинским двух линий в сказках романтического типа: с аристократической окраской и  с демократической направленностью.
Аналитическое чтение статьи К. Джаманаклы позволяет увидеть в ней сквозь риторику социологических представлений советской эпохи отражение дальнейшего развития крымскотатарской фольклористики. В ней видна попытка определить национальную специфику крымскотатарских сказок. Автор стремится придать содержательное значение наблюдениям А.Веселовского о симметрии троичности в волшебных сказках. Важным для сегодняшней науки являются размышления К. Джаманаклы о роли мифологических образов в развитии сюжета крымскотатарских сказок, о первобытных корнях этих образов. В статье впервые приводятся примеры сопоставительного и сравнительного изучения сказок разных народов. Многие наблюдения К. Джаманаклы об особенностях поэтики крымскотатарских сказок: о музыкальности  ритма сказок, о роли песенных вставок в них, о богатстве художественных приёмов в присказках, о красоте языка и выразительности  сказочного стиля, – ждут дальнейшей детализации и углублённого изучения в свете современного сказковедения.
Ключевые слова: сказковедение, национальная специфика, фольклорный текст.
 
Крымские татары являются коренным народом Крыма, вся материальная и духовная культура этого народа складывалась в течение столетий на этом полуострове. Одним из важнейших памятников этой культуры являются сказки. Они сохранили в своей структуре многие приметы национального мышления, представления о нравственных ценностях народа, отголоски древних верований и мифов, старинную лексику. Усилия современных исследователей: Э. Сеферова, А. Кокиевой, М. Абдулганиевой, Л. Усеинова, которые являются продолжателями традиций послевоенных крымскотатарских фольклористов: К. Джаманаклы Р. Музафарова, Дж. Бекирова, – направлены на разработку самых различных проблем современного крымскотатарского сказковедения.
Но до сих пор многие аспекты бытования сказок остаются неизученными: нет академических изданий текстов, не описаны варианты  наиболее распространенных  в народе сюжетов, нет их жанровой классификации в соответствии с современными понятиями сказковедения,  нет обобщающих трудов по систематизации всего собранного материала, не созданы указатели и справочники. Цель данной статьи – выявить и определить то ценное и значимое для новейших современных исследований, что было сделано для публикации и изучения крымскотатарских сказок в фольклористике прошлых лет, выяснить, какими путями шло формирование крымскотатарского сказковедения до депортации 1944 года.
Крымскотатарский фольклор привлёк  пристальное внимание российских этнографов во второй половине XIX века. Первоначально это была собирательская деятельность.  Одним из первых собирателей крымскотатарского фольклора, сказок в  том числе, стал В. Х. Кондараки. Начиная с середины  1850-х годов, он в разных изданиях публикует собранные материалы в переводе  на русский язык. В 1883 году вышел  его десятитомник  "В память столетия Крыма". Изданный в том же году сборник  В.Х. Кондараки  "Крымско-татарские сказки" [4] является первым примером публикации крымскотатарской  сказочной прозы  на русском языке в дореволюционной России.  Известно, что В.Х. Кондараки хорошо знал язык крымских татар, и это отражается в его изданиях. В частности, он первый описал такой обычай крымскотатарских  рассказчиков сказок, как вводить слушателей в необычный мир длинными присказками, состоящими из небылиц. Можно  так же с уверенностью констатировать, что 2 сказки из  его сборника: «Арзы и Гамбер(?)» и  «Дева моря»,– содержат некоторые мотивы, варьирующиеся в других сказках крымских татар, которые были записаны на языке оригинала позднее. Внимательное,  аналитическое перечтение   сказочных текстов из сборника  этого собирателя и  их сравнительный анализ со всем известным теперь корпусом оригинальных крымскотатарских сказок, возможно, даст  более чёткое  и объективное представление об их  ценности.  
К сожалению, традиция – публиковать сказочные и легендарные сюжеты  на русском языке без ссылок на исходные крымскотатарские тексты, даже если и указывались иногда рассказчики, сохранялась  и позднее.  Публикации собирателей: Н.Маркса «Легенды Крыма» [9]   в  1910-е годы прошлого столетия  и  бахчисарайского экскурсовода, позднее директора музея-дворца, М. Кустовой «Сказки крымских татар»   1941года, – с очень большими оговорками можно включать в источниковедческую базу крымскотатарского сказковедения. Следует согласиться с   С.Д. Коцюбинским, который писал об  изданиях Н.Маркса: «Крымский фольклор возник на страницах печати, препарированный и обынтеллигенченый до неузнаваемости» [5,с.27]  Сама М. Кустова  писала о  своей собирательской деятельности: «Я собирала сказки не как писатель и не как научный работник, никто не помогал мне разбираться во всех тонкостях фольклорного материала. Никоим образом я не претендую на научность моей работы» [7,с.4]. Ценные в этнографическом отношении, эти издания не могли стать основой изучения крымскотатарских народных сказок. Во-первых,  в них нет чёткого разделения  жанров легенды и сказки,  во-вторых,  по переводам (точнее, пересказам или переложениям)  не  представляется возможным вести речь об исходных текстах, поскольку при любом виде перевода  фольклорные тексты неизбежно трансформировались
В конце 19 века академиком В.В.Радловым была заложена научная традиция записывания сказочных текстов крымских татар. В 1886 году этот видный  тюрколог  побывал в Крыму, чтобы описать особенности крымскотатарского и караимского языков. А в 1896 году в Петербурге на основе материалов, собранных в этой поездке, вышла в свет книга «Образцы народной литературы северных тюркских племён» VII том. Народы крымского полуострова» [13]. Именно эту публикацию следует считать началом научного издания  оригинальных  фольклорных текстов на родном языке. Хотя учёный преследовал в целом  диалектологические цели, тем не менее, для фольклористов  его собрание   является основным и до сих пор  недостаточно оценённым  источником.  В нём  наряду с другими жанрами фольклора опубликовано большое количество  крымскотатарских сказок, приведены примеры народных присказок. В книге фиксируется место бытования той или иной сказки. Они записывались  учёным в транскрипции, которая  сохранила не только живую  разговорную манеру рассказывания сказок, но и первозданную художественную целостность этих произведений, поскольку они не подверглись  никакой литературной обработке. Именно эти  квалифицированные записи академика В.В.Радлова следует считать важнейшим, чистым, не искажённым переводческими или иными интерпретациями источником  для изучения не только стилистических особенностей крымскотатарской сказочной прозы, но и структуры сказок, сцепления основных и сопутствующих мотивов, функции действующих лиц.  Следует со всей определённостью считать самым авторитетным изданиям текстов крымскотатарской сказочной прозы эту книгу академика В.В.Радлова. В руках современных фольклористов теперь имеется её переиздание [8], и это должно стимулировать  интересы учёных-филологов и издателей.
В 1930-егоды по материалам многочисленных научных фольклорных экспедиций издаётся  около 150 сказок. Эти публикации продолжают традиции В.В.Радлова. В 1936 году выходит  сборник крымскотатарских сказок «Маsаllаr: Qrьm tatar fol`klorьnьn ekinci cьjьntьgь» [11], составленный У. Ипчи, под редакцией молодого фольклориста К. Джаманаклы. Этот сборник, вслед за сборником «Чынов и мане» К. Джаманаклы, стал вторым фольклорным сборником, подготовленным сотрудниками Крымского научно-исследовательского института. Вступительную статью, написанную У. Ипчи, можно считать первым опытом описания и систематизации крымскотатарских сказок. Созданная во время  преследований  деятелей «Милли фирка», статья носит отчётливо выраженную идеологическую направленность. В ней все тексты описываются с точки зрения классовой борьбы. Вместо употребляемого представителями  так называемой «буржуазной» науки понятия «halkъ edebijatь»/«народная литература» вводится понятие «fol’klor»/«фольклор», которое определяется как продукт эксплуатируемой части народа. Эта методология приводит к упрощённому толкованию сюжетов, прямолинейному поиску их  аллегорического смысла. Например, об образе волка из сказки  «Kabege ketken kaşkьr» говорится, что это одетый в шкуру животного «помещик, кулак или мулла». А соловей,  помещённый в клетку, – «это  красавицы, дочери бедняков, проданные за деньги богачам и томящиеся  в их домах, как в клетках» [15, с.13].
Но на эту идеологическую канву, определяющую весь анализ сказок, У. Ипчи  нанизывает многие ценные наблюдения. Он настойчиво проводит мысль о вариативности  устного сказочного творчества и о связи его сюжетов с сюжетами других народов, обращает внимание на районирование собранных сказок. Эти  моменты свидетельствуют о том, что в сборнике учитываются данные тогдашней фольклористики и, что особенно важно,  проводится преемственность с изданием академика В.В.Радлова. В статье говорится о том, что в сборник  вошли транслитерированные  тексты 14 сказок, взятых из  его книги.
В этом же году фольклорная бригада Алупкинского Государственного Дворца-музея издает  на русском языке сборник «Сказки и легенды татар Крыма» [14], куда вошли 23 сказки и три легенды. Почему первоисточник этих сказок на родном языке ─ «Qrьm tatar masallarь ve legendalarь.» [6],  ─ вышел после русскоязычного перевода только в 1937году, с опозданием на целый год, не поддаётся никакому  объяснению, хотя для крымскотатарского сказковедения это имеет принципиальное значение.  Ведь никому не приходит в голову изучать русские сказки в переводе на  какой-то язык, не  обращаясь к текстам, записанным у носителей русского языка и русской сказочной традиции. Читатели смогли прочитать сказки, собранные сотрудниками  Алупкинского музея, на родном языке через год после русскоязычного перевода. Необходим детальный сопоставительный анализ оригинала с переводом на русский язык, поскольку стилистика перевода  имеет значительные расхождения со сдержанным, очень немногословным стилем оригинала, который свойственен всем крымскотатарским сказкам. Особенно поражает обилие пышных развёрнутых обращений, которыми пестрит Алупкинский  русскоязычный сборник 1936 года. Например, в  чудесной сказке  «О плачущем гранате и смеющейся айве» [14,с.254] встречаются  существенные, на наш взгляд, расхождения перевода с оригиналом: падишах жену называет: « О, дерзновенная!», повивальная бабка называет падишаха «О, царь царей!». Эти обращения  отсутствуют в оригинале и  совершенно не свойственны сказочному стилю крымских татар. В конечном  тексте  не всегда  соблюдаются правила перевода культурных реалий: вместо «Qrьq kun  qrьq geçe davul-zurna caldь rьp toj-dugyn japqan. Sofrasьnda jalьñьz bir quş syti eksik eken» [6,с.315].  / «Сорок дней сорок ночей  справлял он пир под звуки давула и зурны. А на столах только птичьего молока не  было»/, – переведено просто: «Сорок дней сорок ночей длилось богатое угощение»[14,с.275]. Так, в переводе исчез национальный колорит, поскольку  в нём  опущены названия национальных инструментов, обязательных для крымскотатарского празднества,   исчезла и поговорка, у которой есть  точный эквивалент в русском языке. В   другом месте опущены перечисления крымскотатарских национальных блюд, имеющиеся в оригинале, а мастерица их готовить названа «кашеваром» (!). Заканчивается эта крымскотатарская сказка так: « На другой день обвенчали новобрачных (!), и началось пирование». Это притом, что в  других местах перевода этой сказки сохраняются  слова «закят», «шариат». Переведённый текст изобилует высокопарными словами, которых нет в народной сказке,  что приводит к утрате национальной специфики крымскотатарских сказок,  отличающейся благородной простотой. Разумеется, эту и другие сказки необходимо перевести заново, с учётом современных достижений переводоведения.
Вступительная статья  к этим сказкам, написанная С. Д. Коцюбинским,  сразу вошла в научный оборот и во многом определила методологические установки крымскотатарского  довоенного сказковедения.  Концептуальная часть  статьи  представляет  собой критику  теории «странствующих сюжетов» с точки зрения марксизма-ленинизма и напрямую  объясняет происхождение сказочных сюжетов «местными крымскими социально-экономическими условиями и, в первую очередь, борьбой классов в крымских условиях» [5,с.13]. В ней говорится о разнообразных источниках сюжетной и композиционной системы крымскотатарских сказок. Очень ценно, что С.Д.Коцюбинский  написал  об отражении исламских настроений в сказках, указывая на «ряд текстов с сюжетами, обслуживающими идею предопределения, одной из кардинальных идей Корана». По его словам: «Мусульманская идеология просачивалась в виде тех или иных элементов даже в сказки с более или менее оппозиционными Корану сюжетами». [5,с.17]  Это сжатое высказывание учёного даёт основание современному исследователю сказок сквозь  антирелигиозный пафос довоенной фольклористики увидеть значимость  мусульманских мотивов и идей для сказочной картины мира крымских татар.
В этой статье впервые сделаны  попытки воссоздать «поэтику крымскотатарской сказки», произвести «анализ поэтических приемов» и проследить «развитие этого жанра крымского фольклора». Исследователь очень ответственно относится к этим проблемам и  совершенно оправданно сетует на недостаточность текстов для проведения каких-либо масштабных обобщений о художественной специфике крымскотатарских сказок. Он осторожно заявляет о предварительности своих наблюдений по поводу «некоторых особенностей тематики и архитектоники» сказок. Учёный создаёт оригинальную  классификацию, выделяя два типа сказок:  романтические и  реалистические, или бытовые. Эти типы совпадают с позднейшими представлениями крымскотатарских фольклористов о волшебных и бытовых сказках. Для современной фольклористики  имеет особое значение выделение С.Д.Коцюбинским двух линий в сказках романтического типа:  сказок с аристократической окраской и  с демократической направленностью.  Это умозаключение нуждается  в  развёрнутой аргументации,  оно имеет  историко-культурное значение, поскольку объективно полемически направлено против абсолютизации демократических источников происхождения сказок У. Ипчи.
В 1939 году молодой сотрудник Крымского НИИ  языка и литературы им. Пушкина А. Усеин, участник фольклорных экспедиций, продолжавших традиции академика В.Радлова по записыванию фольклорных текстов, выпустил книжечку из десяти  народных сказок для детей [10]. Это свидетельствует о том, что  в крымскотатарском сказковедении 1930-х годов началась действительная систематизация большого собранного материала,  публикация их с учётом возрастного восприятия читателей. Этот сборник до сих пор является основой детского чтения на  родном языке.
В 1941 году вышел сборник из 55 сказок и 4 дестанов «Масаллар.1том» [12], составленный К. Джаманаклы и А. Усеином – сотрудниками Научно исследовательским института языка и литературы им. А.С.Пушкина. Эта  книга  представляет собой первый шаг к полному изданию и изучению крымскотатарских сказок на родном языке. Она открывается  заметкой о составе сборника и большой статьёй К. Джаманаклы. В сборник вошли и  четыре дестана, жанровая форма которых, по-видимому, не была чётко обозначена в довоенной фольклористике, поэтому они названы лирическими поэмами. О сомнениях фольклористов в чёткости разграничения сказок и легенд, сказок и дестанов свидетельствует тот факт, что в школьные  довоенные хрестоматии  дестан «Нар камыш», например, помещался как сказка. Эти колебания продолжались и  после войны: в сборнике 1959 года к сказкам был отнесён сюжет о Козукурпеч. Драматические события депортации сказались с особенной силой на сохранении  этих больших эпических сказаний, многими нитями связанных с жанром сказки. Они по большей части дошли до нас либо во фрагментах, либо явно в редуцированной форме короткого пересказа.
В книге  «Масаллар» (1941) отразились некоторые аспекты полемики 1930-х годов о степени литературной обработки сказочных текстов.  Составители,  заявляя о том, что  тексты  были «отредактированы  в соответствии с нормами современного литературного языка», но «с сохранением диалектных особенностей» [3, с. 3], констатируют дискуссионность этой проблемы в фольклористике. К сожалению, в отличие от Алупкинского сборника,  в этом  издании  сведения о рассказчиках и топонимика  бытования сказок даются  выборочно.
Статья К. Джаманаклы ─ участника и организатора фольклорных экспедиций  продолжает развивать основные положения предыдущих публикаций [1], [2]. Наличие фантастического элемента в структуре сказочного текста учёный объясняет способностью человека мечтать. «Народные мечты о прекрасных садах,  о плодородных землях, о дворцах, вознесённых до небес, о богатырской силе и о величавой красоте, ─ нашли своё воплощение в сказках» [3,с.16], – пишет исследователь. Несмотря на то, что  в его статье больше, чем у других сказковедов, психологических мотивировок, тем не менее, проявления  прямолинейного социологизма,   сохраняют свою методологическую незыблемость.   И здесь «молодые батраки и трудовой люд»  противопоставляются  «падишахам, султанам и их министрам». Но К. Джаманаклы более последователен в своей попытке увидеть национальную специфику крымскотатарских сказок. Аналитическое чтение статьи К. Джаманаклы позволяет увидеть в ней сквозь риторику социологических представлений советской эпохи отражение дальнейшего развития   крымскотатарской фольклористики. Он начинает свой анализ сказочных текстов со своеобразной трактовки общемировой темы преимущественного конечного   торжества  «младшего сына» в героических сказках многих народов, выявляя общие мотивы, связанные с этим образом. Фольклорист даёт сравнительную характеристику  крымскотатарской сказки «Къоркъмагъан Кичик огълан» /«Бесстрашный Кучук-оглан»,   восточнославянской «Норка Зверь» и грузинской «Пашкунджи» сказкок, выделяя их родственность [3,с.8]. К. Джаманаклы стремится придать содержательное значение наблюдениям А.Веселовского о симметрии троичности в волшебных сказках. Он считает, что победа младшего брата после неудач  двух старших братьев, диктуется  особенностью эпического мышления, народным представлением о том, что младшее поколение всегда является продолжателем героических деяний старших, как в сказании об Эдиге. Но учёный не касается вопроса  о соперничества братьев, ярко представленного во всех трёх сказках. Таким образом,  универсальный фольклорный образ младшего сына в рассуждениях крымскотатарского фольклориста связан больше с идеями 1920-1930-х годов, с прославлением молодого поколения победителей, ниспровергающих злые силы и строящих новую жизнь, чем с  данными фольклористики.
Дальнейшие размышления К. Джаманаклы о роли мифологических образов в развитии сюжета крымскотатарских сказок, о первобытных корнях этих образов, о чудесах и чудовищах, о роли воображения  в создании  образов дюльдюлей (говорящих, разумных коней), летающих намазлык (ковриков для чтения молитвы у мусульман), имеют серьёзное значение для становящегося  сказковедения.  В статье К. Джаманаклы  впервые указаны параллели крымскотатарской сказки «Акъкъабак къыз» и сказки А.Пушкина «О царе Салтане», приведены  сопоставительные примеры из текста, которые имеют непреходящее значение для крымскотатарской фольклористики и нуждаются в дальнейшем развитии и углублении с точки зрения  данных современного  сказковедения. Многие наблюдения К. Джаманаклы об особенностях поэтики крымскотатарских сказок: о  музыкальности  ритма сказок, о роли песенных вставок в них, о богатстве художественных приёмов в присказках, о красоте языка и выразительности  сказочного стиля, – ждут  дальнейшей детализации и углублённого изучения в свете современного сказковедения. 
Таким образом, в работах довоенных фольклористов, которые  собрали сотни  сказок и сделали свои выводы на основании начавшейся в 1930-е годы их систематизации, сохранилось много ценных наблюдений. Без детального изучения достижений и анализа просчётов  крымскотатарских фольклористов  прошлого невозможно приступить к решению главных задач современного  крымскотатарского  сказковедения:
- опубликовать  забытые транскрибированные  крымскотатарские сказочные тексты и дестаны  из сборника В.Радлова, выполнив их  транслитерацию на латинскую и кириллическую графику;
 -  подготовить  раздел, посвящённый крымскотатарским сказковедам, в хрестоматии по крымскотатарской фольклористике для ВУЗов, острую необходимость которой сейчас ощущают все, кому не безразлична  судьба устного народного творчества;
 -   начать работу  по  подготовке академического издания всех сохранившихся образцов крымскотатарской сказочной прозы из  авторитетных отечественных и зарубежных сборников 1930-2000-х годов, включая отдельные записи текстов;
- подготовить энциклопедическое издание, систематизирующее крымскотатарских сказочных персонажей, и справочник-указатель крымскотатарских  сказочных сюжетов. 
 
The formation of Crimean Tatar fairy tale studies abstract
The article begins with the characterization of Crimean folklorists’ collecting activity. The collections by these scientists do not distinguish between the legend and the fairy-tale. Besides they are given in Russian that doesn’t allow to discuss the original texts which have undergone certain transformations. We believe that the works by Academician V.Radlov and his Crimean Tatar followers (U.Ipchi, K. Jamanaqly, A. Usein, Z. Keliamov who worked in Alupka museum and the Institute of Language and Literature named after
A.Pushkin) should be considered the basic and the most important sources. These scientists collected fairy tales preserving their vivid oral manner of presentation that gives us the possibility to study their stylistic peculiarities. These are the collections that reveal specific features of Crimean Tatar fairy tales, the ways of combining motifs (main and accompanying), and different forms of characters’ actions.
The article also deals with the most remarkable introductions to fairy tales collections (Qrьm tatar masallarь ve legendalarь. Fol`klor  cьjьntьqь №1 / Tekstlarini basmaka hazьrlaqan Z. Ke’lamov. Qrъm ASSR devlet nesrijatъ. Simferopol (1937) и «Масаллар 1 том.»/  Тертип эткенлер: К. Джаманакълы ве А. Усеин.  Кърым девлет нешрияты. Симферополь.(1941). The conceptual part of the introductory article by S.D. Kotsubinsky represents the criticism of “wandering plots” theory from the Marxist point of view. The author wrote about Islamic views reflected in fairy tales and was also the first to single out two major lines in the fairy tales of romantic type: the one with aristocratic colouring,  the other with the democratic direction. The analytical reading of K. Jamanaqly article allows to see the further development of Crimean Tatar folklore studies though represented through the rhetoric of sociological views of the Soviet epoch. It is a real attempt to define the national peculiarities of Crimean Tatar fairy tales. The author develops A. Veselovsky’s observations about the threefold symmetry in magic tales. K.Jamanaqly’s ideas of mythological images developed in Crimean Tatar fairy tales are very important for modern folklore studies. This article is also the first to give examples of contrastive and comparative studies of fairy tales of different nations. Many observations made by K. Jamanaqly (those about the musical rhythm of the tales, song introductions, colorful artistic devices both in style and language) still require further detailed and deep analysis through the lens of modern folklore studies.
  Key words: fairy tale studies, national peculiarities, folklore text.
 
Литература
1.Джаманакълы Керим. Масал текерлемелери хакъкъында / Керим Джаманакълы //Большевик ёлу. – 1935– №3. – С.24.
2.Джаманакълы К. Кърымтатар  халкъ масаллары хакъкъында / Керим Джаманакълы // Совет эдебияты. – 1941. – №2. – С.21– 30.
3.    Джаманакълы Керим. Кърымтатар   масаллары.// Масаллар. 1 том./  Тертип эткенлер : К. Джаманакълы ве А. Усеин. А. С. Пушкин адына Кърым тиль ве эдебият ильмий тешкерюв институты. –  Симферополь : Кърым девлет нешрияты. –1941. – С. 5-29.
4.Кондараки В. Х. Крымско-татарские сказки /  В. Х. Кондараки – М., 1883. – 129с.
5.Коцюбинский С. Д О сказках крымских татар / С. Д. Коцюбинский // Сказки и легенды татар Крыма. – Госиздат Крым. АССР, 1936. –  М. : Новости, 1992. – С. 11– 40.
6.Qrьm tatar masallarь ve legendalarь. Fol`klor  cьjьntьqь №1 /Tekstlarini Ja. P. Birzgalnьn jolbaşcьlьqь altьnda Alupka muzejnn folklore brigadasь  jazdь. Teksti basmaka hazьrlaqan Z. Kel’amov. Kiriş maqaleni jazqan S. D.. Kotsybinskij. – Qrъm ASSR devlet nesrijatъ. – Simferopol , 1937. – 384 c.
7.Кустова М. О сказках крымских татар, о рассказчиках и рассказчицах / Сказки крымских татар. В передаче М. Кустовой. –  Симферополь, 1941. –  С.3-11.
8.Kuzey Türk Boylarinin Halk Edebiyatindan Örnekler / Dr.W.Radloff. VII bölüm. Kirim Aĝizlari. –  Istanbul, 2010. –  S. 97 – 108.
9.    Маркс Н. Легенды  Крыма / Н. Маркс. –  Вып.1. – М., 1913 – 40 с.; вып 2. –М., 1915 – 48 с; вып 3. – Одесса,1912. – 40 с.
10.Масаллар балалар ичюн / Тертип эткен А. Усеинов. – Симферополь : Кърым девлет нешрияты, 1939. – 64 с.
11.Мasallar: Qrьm tatar fol`klorьnьn ekinci cьjьntьgь / Tertip etken Ymer Ipci.  Red. К. Çamanakli – Qrьm мааrif halq komissarlьgь, Qrьm мillij мedenijеt japьcьgь ilmij teskeryv institutь. – Simferopol : Qrьm ASSR Devlet nesrijatь., 1936. – 119с.
12.Масаллар. 1 том./ Тертип эткенлер: К. Джаманакълы ве А. Усеин. – А. С. Пушкин адына Кърым тиль ве эдебият ильмий тешкерюв институты. – Симферополь : Кърым девлет нешрияты, 1941. – 375 с.
13.Радлов В. В. Образцы народной литературы северных тюркских племён. Часть VII. Народы крымского полуострова / В. В. Радлов. –  Спб., 1896. С. 1–237.
14.Сказки и легенды татар Крыма. – Симферополь : Госиздат Крым. АССР, 1936, – М. : Новости, 1992 – 352 с.
 
15.Umer Ipсi. Qrъm masallar /  Masallar. Qrьm tatar fol`klorьnьn ekinci cьjьntьgь  Tetrtip еtkеn Umer Ipсi. Red. К. Çamanakli. – Qrъm maarif хalq komissarlьqь. Qrъm millij medenijet japьcьqь ilmij teskeryv institutь. .– Simferopol : Qrъm ASSR devlet nesrijatь, 1936 – С. 3-19. 
 
 
Н. К. Эмирсуинова, (к. филол. н., доцент)

Категория

Источник
http://ilmiyqirim.blogspot.ru/2014/10/blog-post_15.html